Житие протопопа аввакума краткое содержание. Житие протопопа аввакума

По наставлению Епифания, который являлся духовным отцом Аввакуму, протопоп и написал это житие.
Солнечное затмение принимали как знак Божьего неодобрения и гнева. Так, появившееся в России в 1654 году затмение считали причиной того, что Никон патриарх искажал веру. По прошествии 14 лет Аввакума со сторонниками остригли и бросили в темницу, тогда произошло следующее затмение.
Сам протопоп родился в земле Нижегородской, отец его, Петр, был священником и любил выпить, а мать Мария соблюдала посты и пребывала в молитвах. Аввакум стал серьезно задумываться о своей душе и смерти, после того как увидел у своего соседа мертвого животного. С того времени он развил привычку молиться каждую ночь. Его отец вскоре умер, а мать женила его на Анастасии, бедной дочери кузнеца Марка, которая часто молилась о том, чтобы выйти замуж за Аввакума. Вскоре умерла и мать.

Когда ему исполнился 21 год, его назначили дьяконом, уже через 2 года попом, а через 8 протопопом. Везде где он был, учил Божьему слову и всего у него оказалось около 500 духовных детей.
Однажды к нему пришла девушка, чтобы исповедаться в блудных делах, а пока он ее слушал, зажег 3 свечи, положил руку на пламя и сам ощутил «блудный огонь». Уже дома он стал плакать перед иконой и увидел видение, как 2 корабля из золота двух его духовных детей плыли по Волге, и среди них появился третий, разноцветный, который принадлежал ему.
Один начальник забрал дочь у вдовы, а после того как Аввакум вступился за нее, начальник все же вернул ее матери, но после избил Аввакума прямо в церкви.

Еще один начальник был зол на протопопа и даже пытался его убить, но его ружье не произвело выстрела. После этого начальник просто выгнал его вместе с семьей из дома.
Тогда он, взяв свою жену и новорожденного ребенка, пошел в Москву, по дороге окрестив младенца. Придя на место, ему дали грамоту чтобы он возвращался туда, откуда пришел. Вернувшись в разоренный дом, он встретил новые проблемы. Сначала он выгнал с места скоморохов и отнял у них медведей, а потом воевода Шереметьев взял Аввакума на свой корабль, но пытался скинуть его в воду, после того как протопоп отказался благословить его сына, который обрил бороду.
И третий начальник ненавидел Аввакума и хотел взять его дом приступом, но уже той ночью Евфимею стало плохо и он позвал Аввакума, чтобы просить прощения. Протопоп простил его, помазал маслом и тот выздоровел, а потом вместе с женой они стали духовными его сыновьями.
Протопопа стали снова гнать с его места и он снова направился в Москву.

Государь переправил его в Юрьевец-Поволский, где его встретили новые беды: на него нападали и били, пытались взять его дом приступом, тогда он опять пошел в Москву. Царь был недоволен тем, что он снова оставил свое место и оставил его жить в Москве при Казанской церкви, с протопопом Иваном Нероновым.
Новый патриарх, Никон велел уменьшить число поклонов и креститься тремя перстами, что не понравилось Аввакуму, а Иван сказал, что наступило время страданий. Аввакум и Даниил решили обличить ересь Никона и написали обо всем царю, после чего Даниила и Ивана расстригли и выслали в Астрахань по приказу Никона. Аввакума же посадили на цепь в темнице, не кормили 3 дня, но потом дали тарелку щей и не смели расстричь.

Вместе с семьей его сослали в Сибирь, там его устроили служить в церкви и тут снова доносы. Дьяк Иван Струна чинил обиды и ему и дьяку Антону, а за мзду хотел покрыть грех кровосмешения. За это Аввакум проклял и стегнул его ремнем, за что родственники Струны решили убить его.
По указу Аввакума повезли на реку Лену, а по дороге уже переназначили в Даурию. Там его отдали под начало жестокому человеку и воеводе Пашкову.
На реке Тунгуске их корабль чуть не утонул, детей смогли вытащить из воды.
К ним на встречу плыл корабль с двумя вдовами, которые плыли в монастырь, но Пашков велел вернуться и выйти замуж, после чего Аввакум выразил свою противоречивую точку зрения и его избили кнутом.

Бросили его в Братский острог, в тюрьму, а его семья жила за 20 верст от него у злой Ксеньи. На рождество его сын хотел увидеть его, что запретил делать Пашков.
Весной они отправились дальше, а Аввакума заставили тянуть лямку и идти по берегу. Барку Аввакума оторвало и он чуть не утонул на Хилке.
Потом начался голод, от которого многие умирали. В то время приходилось питаться «всякой скверной», сосновую кашу и траву с корнями.
Воевода Пашков прислал к протопопу 2 бесноватые женщины, которые выздоровели после того как он о них молился и остались жить у него. Но после того как Пашков забрал их, они снова стали беситься, но тайком убежали к Аввакуму, он их исцелил снова. По ночам они приходили к нему чтобы молиться, а потом стали монахинями.

Отряд возвращался, голодные люди брели и падали, а жена протопопа изнемогала, но была твердой.
Жена воевода приводила своего сына к Аввакуму для благословения, но когда он заболел, она решила отвести его у шептуну, мальчик еще больше разболелся, а протопоп разозлился на нее. Она просила прощения и принесла ему ребенка, он помолился и малыш выздоровел.
Пашков послал сына воевать в Мунгальское царство и спрашивал у шамана, будет ли этот поход удачным, на что тот отвечал, что успех непременно будет. Аввакум стал молиться, чтобы все произошло наоборот, но в то же время молил Бога о пощаде Еремея, ведь он защищал его от Пашкова. Воевод все-таки узнал об этом и решил пытать протопопа. Еремей уже вернулся и сказал что войско погибло.

Поехав в новое назначение, Пашков не взял Аввакума, тогда он поехал отдельно, а с собой взял старых, больных, которые не могли выжить в суровых условиях и двух негодяев. Дорого была и трудна и легка одновременно. Им встретились люди, которые дали им еды.
Когда добрались до места, он встретил там никониан и думал, проповедовать им или нет. Жена его поддерживала, и он решился обличать их по дороге до самой Москвы.
В Москве их хорошо приняли, поставили его в Кремле на соборе Монастыря и предоставили по желанию выбрать любую профессию, если только он будет верить так, как Никон, но он отказался.
Тогда царь сказал ему, чтобы он молчал о том, что не хочет верить, так как Никон, протопоп согласился, а жил у своей духовной дочери. После того как прошло полгода, Аввакум снова пишет письмо царю о том чтобы ересь Никона прекратилась. Тогда их сослали на Мезень, через полтора года снова вернули в Москву, а жена и младшие дети остались на прежнем месте.

Аввакум проклял никониан, а его расстригли, держали на цепи в темнице и прокляли. Потом его вернули в монастырь Пафнутьев, Никодим сначала был рад такому узнику, но когда протопоп в день Пасхи просил открыть дверь темницы, но он отказал. Но вскоре Никодим заболел, а Аввакум помог ему выздороветь и тот извинялся перед ним.
Потом Аввакума начали посещать его дети вместе с юродивым Феодором, который сбежал из Рязани.
Потом протопопа привезли в Москву, в монастырь Чудов, где он спорил с патриархами о вере, после чего они желали его избить, но он снова обличил их словом Бога.
Потом сам царь просил его, чтобы он хоть в чем-то согласился с ними, но он не собирался склоняться.

Позже сослали его в Пустозерск, откуда он писал всем православным и царю. Он знал, что на Мезени казнили некоторых из его духовных детей и хотели повесить его сыновей, но они покаялись и тогда их с матерью закрыли в земляную тюрьму. Потом и его самого хотели посадить в земляную тюрьму, из-за чего он думал уморить себя голодом.
Власти схватили Лазаря священника, отсекли ему правую руку и язык, который через 2 года снова вырос. Также поступили и с Епифанием, дьяконом Феодором, а в Москве вообще сожгли противников Никона.

В темнице он жил с Кирилушком, который был бесноватым. После его смерти Аввакум причастил его и исповедал, потом он изгонял демонов из Филлипа. Было и такое, что 1 раз он разозлился на рассорившихся между собой Фетинью и жену, что избил их. После этого его преследовал бьес, до тех пор, пока он не попросил прощения у их обоих.
Он молился о бесноватом Феодоре, потом тот исцелился и снова принес досаду Аввакуму. А после того как его приковали к стене, он сбежал и стал творить еще худшие дела.
Протопоп продолжал молиться о том, чтобы он исцелился, а потом встретил его здорового.
В Тобольске у него жила Анна, его духовная дочь, которая перестала слушаться Аввакума и желала выйти замуж, после чего на нее напал бес. Потом случилось так, что она заснула на 3 дня и 3 ночи, а проснувшись, рассказала свой сон о том как все-таки вышла замуж, а по возвращении Аввакума она обратилась в монахини и Аввакум простил ее.
Аввакум и дальше исцелял младенцев,которые страдали от грыжи и избавлял от бесов.

Краткое содержание книги «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» пересказала Осипова А.С.

Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.

Сочинения протопопа Аввакума (1621-1682), главы старообрядчества, представляют собой крупнейшее явление в истории русской литературы. Главное произведение Аввакума - "Житие" - написано в период 1672-1673 г.г. в пустозерской тюрьме.

ЖИТИЕ ПРОТОПОПА АВВАКУМА, ИМ САМИМ НАПИСАННОЕ

П о благословению отца моего старца Епифания писано моею рукою грешною протопопа Аввакума, и аще что реченно просто, и вы, господа ради, чтущии и слышащии, не позазрите просторечию нашему, понеже люблю свой русской природной язык, виршами философскими не обык речи красить, понеже не словес красных бог слушает, но дел наших хощет. И Павел пишет: "аще языки человеческими глаголю и ангельскими, любви же не имам, - ничто же есмь". Вот что много рассуждать: не латинским языком, ни греческим, ни еврейским, иным коим ищет от нас говоры господь, но любви с прочими добродетельми хощет; того ради я и не брегу о красноречии и не уничижаю своего языка русскаго, но простите же меня, грешнаго, а вас всех, рабов Христовых, бог простит и благословит. Аминь.

Всесвятая троице, боже и содетелю всего мира! поспеши и направи сердце мое начати с разумом и кончати делы благими, яже ныне хощу глаголати аз недостойный; разумея же свое невежество, припадая, молю ти ся и еже от тебя помощи прося: управи ум мой и утверди сердце мое приготовитися на творение добрых дел, да, добрыми делы просвещен, на судище ти страны причастник буду со всеми избранными твоими. И ныне, владыко, благослови, да, воздохнув от сердца, и языком возглаголю Дионисия Ареопагита о божественных именех, что есть богу присносущные имена истинные, еже есть близостные, и что виновные, сиречь похвальные. Сия суть сущие: сый, свет, истина, живот; только четыре свойственных, а виновных много; сия суть: господь, вседержитель, непостижим, неприступен, трисиянен, триипостасен, царь славы, непостоянен, огнь, дух, бог, и прочая по тому разумевай.

Того ж Дионисия о истине: себе бо отвержение истины испадение есть, истина бо сущее есть; аще бо истина сущее есть, истины испадение сущаго отвержение есть; от сущаго же бог испасти не может, и еже не быти - несть.

Мы же речем: потеряли новолюбцы существо божие испадением от истиннаго господа, святаго и животворящаго духа. По Дионисию: коли уж истины испали, тут и сущаго отверглися. Бог же от существа своего испасти не может, и еже не быти, несть того в нем: присносущен истинный бог наш. Лучше бы им в Символе веры не глаголати господа, виновнаго имени, а нежели истиннаго отсекати, в нем же существо божие содержится. Мы же, правовернии, обоя имена исповедаем: и в духа святаго, господа, истиннаго и животворящаго, света нашего, веруем, со отцем и сыном поклоняемаго, за него же стражем и умираем, помощию его владычнею. Тешит нас Дионисий Ареопагит, в книге ево пишет: сей убо есть воистину истинный християнин, истиною разумев Христа и тем благоразумие стяжав, исступив убо себе, не сый в мирском их нраве и , себя же весть трезвящеся и измененна всякаго прелестнаго неверия, не токмо даже до смерти бедствующе истины ради, но и неведением скончевающеся всегда, разумом же живуще, и християне суть свидетельствуемы. Сей Дионисий научен вере Христове от Павла апостола, живый во Афинех, прежде, даже не прийти в веру Христову, хитрость имый исчитати беги небесныя; егда ж верова Христови, вся сия вмених быти яко . К Тимофею пишет в книге своей, сице глаголя: "дитя, али не разумеешь, яко вся сия внешняя ничто же суть, но токмо прелесть и тля и пагуба? аз проидох делом и ничто ж обретох, но токмо тщету". Чтый да разумеет. Исчитати беги небесныя любят погибающии, понеже любви истинныя не прияша, воеже спастися им; и сего ради послет им бог действо льсти, воеже веровата им лжи, да суд приимут не веровавшии истине, но благоволиша о неправде. (Чти Апостол, 275.)

Сей Дионисий, еще не приидох в веру Христову, со учеником своим во время распятия господня быв в солнечном граде и видев: солнце во тьму преложися и луна в кровь, звезды в полудне на небеси явилися черным видом. Он же ко ученику глагола: "или кончина веку прииде, или бог слово плотию стражет"; понеже не по обычаю тварь виде изменену: и сего ради бысть в недоумении. Той же Дионисий пишет о солнечном знамении, когда затмится: есть на небеси пять звезд заблудных, еже именуются луны. Сии луны бог положил не в пределех, яко ж и прочии звезды, но обтекают по всему небу, знамение творя или во гнев или в милость, по обычаю текуще. Егда заблудная звезда, еже есть луна, подтечет под солнце от запада и закроет свет солнечный, то солнечное затмение за гнев божий к людям бывает. Егда ж бывает, от востока луна подтекает, то по обычаю шествие творяще закрывает солнце.

А в нашей России бысть знамение: солнце затмилось в 162 году, пред мором за месяц или меньши. Плыл Волгою рекою архиепископ Симеон перед Петровым днем недели за две; часа с три плачючи у берега стояли; солнце померче, от запада луна подтекала. По Дионисию, являя бог гнев свой к людям: в то время Никон отступник веру казил и законы церковныя, и сего ради бог излиял гнева ярости своея на русскую землю; мор велик был, неколи еще забыть, вси помним. Потом, минув годов с четырнадцеть, солнцу затмение было; в Петров пост, в пяток, в час шестый, тьма бысть; солнце померче, луна подтекала от запада же, гнев божий являя, и протопопа Аввакума, беднова горемыку, в то время с прочими остригли в соборной церкви власти и на Угреше в темницу, проклинав, бросили. Верный разумеет, что делается в земли нашей за нестроение церковное. Говорить о том полно; в день века познано будет всеми; потерпим до тех мест.

Той же Дионисий пишет о знамении солнца, како бысть при Исусе Наввине во Израили. Егда Исус секий иноплеменники, и бысть солнце противо Гаваона, еже есть на полднях, ста Исус крестообразно, сиречь распростре руце свои, и ста солнечное течение, враги погуби. Возвратилося солнце к востоку, сиречь назад отбежало, и потече, и бысть во дни том и в нощи тридесять четыре часа, понеже в десятый час отбежало; так в сутках десять часов прибыло. И при Езекии царе бысть знамение: оттече солнце вспять во вторый на десять час дня, и бысть во дни и в нощи тридесять шесть часов. Чти книгу Дионисиеву, там пространно уразумеешь.

Он же Дионисий пишет о небесных силах, росписует, возвещая, како хвалу приносят богу, разделяяся деветь чинов на три тройцы. Престоли, херувими и серафими освящение от бога приемлют и сице восклицают: благословенна слава от места господня! И чрез их преходит освящение на вторую тройцу, еже есть господства, начала, власти; сия тройца, славословя бога, восклицают: аллилуия, аллилуия, аллилуия! По алфавиту, аль отцу, иль сыну, уия духу святому. Григорий Нисский толкует: аллилуия - хвала богу; а Василий Великий пишет: аллилуия - ангельская речь, человечески рещи - слава тебе, боже! До Василия пояху во церкви ангельския речи: аллилуия, аллилуия, аллилуия! Егда же бысть Василий, и повеле пети две ангельския речи, а третьюю, человеческую, сице: аллилуия, аллилуия, слава тебе, боже! У святых согласно, у Дионисия и у Василия; трижды воспевающе, со ангелы славим бога, а не четыржи, по римской бляди; мерзко богу четверичное воспевание сицевое: аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава тебе, боже! Да будет проклят сице поюще. Паки на первое возвратимся. Третьяя тройца, силы, архангели, ангели, чрез среднюю тройцу освящение приемля, поют: свят, свят, свят господь Саваоф, исполнь небо и земля славы его! Зри: тричисленно и сие воспевание. Пространно пречистая богородица протолковала о аллилуии, явилася ученику Ефросина Псковскаго, именем Василию. Велика во аллилуи хвала богу, а от зломудрствующих досада велика, - по-римски святую тройцу в четверицу глаголют, духу и от сына исхождение являют; зло и проклято се мудрование богом и святыми. Правоверных избави боже сего начинания злаго, о Христе Исусе, господе нашем, ему же слава ныне и присно и во веки веком. Аминь.

Афанасий великий рече: иже хощет спастися, прежде всех подобает ему держати вера, ея же аще кто целы и непорочны не соблюдает, кроме всякаго недоумения, во веки погибнет. Вера ж кафолическая сия есть, да единаго бога в тройце и тройцу во единице почитаем, ниже сливающе составы, ниже разделяюще существо; ин бо есть состав отечь, ин - сыновень, ин - святаго духа; но отчее, и сыновнее, и святаго духа едино божество, равна слава, соприсущно величество; яков отец, таков сын, таков и дух святый; вечен отец, вечен сын, вечен и дух святый; не создан отец, не создан сын, не создан и дух святый; бог отец, бог сын, бог и дух святый не три бози, но един бог; не три несозданнии, но един несозданный, един вечный. Подобне: вседержитель отец, вседержитель сын, вседержитель и дух святый. Равне: непостижим отец, непостижим сын, непостижим и дух святый. не три вседержители, но един вседержитель; не три непостижимии, но един непостижимый, един пресущный. И в сей святей тройце ничтоже первое или последнее, ничтоже более или менее, но целы три составы и соприсносущны суть себе и равны. Особно бо есть отцу нерождение, сыну же рождение, а духу святому исхождение: обще же им божество и царство. (Нужно бо есть побеседовати и о вочеловечении бога-слова к вашему спасению.) За благость щедрот излия себе от отеческих недр сын-слово божие в деву чисту богоотроковицу, егда время наставало, и воплотився от духа свята и Марии девы вочеловечився, нас ради пострадал, и воскресе в третий день, и на небо вознесеся, и седе величествия на высоких и хощет паки прийти судити и воздати комуждо по делом его, его же царствию несть конца, И сие в бозе бысть прежде, даже не создатися Адаму, прежде, даже не вообразитися. (Совет отечь.) Рече отец сынови: сотворим человека по образу нашему и по подобию. И отвеща другий: сотворим, отче, и преступит бо. И паки рече: о единородный мой! о свете мой! о сыне и слове! о сияние славы моея! аще промышляеши созданием своим, подобает ти облещися в тлимаго человека, подобает ти по земли ходити, плоть восприяти, пострадати и вся совершити. И отвеща другий: буди, отче, воля твоя. И посем создася Адам. Аще хощеши пространно разумети, чти Маргарит: Слово о вочеловечении; тамо обрящеши. Аз кратко помянул, смотрение показуя. Сице всяк веруяй в онь не постыдится, а не веруяй осужден будет и во веки погибнет, по вышереченному Афанасию. Сице аз, протопоп Аввакум, верую, сице исповедаю, с сим живу и умираю.

Рождение же мое в нижегороцких пределех, за Кудмою рекою, в селе Григорове. Отец ми бысть священник Петр, мати - Мария, инока Марфа. Отец же мой прилежаше пития хмельнова; мати же моя постница и молитвенница бысть, всегда учаше мя страху божию. Аз же некогда видев у соседа скотину умершу, и той нощи, восставше, пред образом плакався довольно о душе своей, поминая смерть, яко и мне умереть; и с тех мест обыкох по вся нощи молитися. Потом мати моя овдовела, а я осиротел молод и от своих соплеменник во изгнании быхом. Изволила мати меня женить. Аз же пресвятей богородице молихся, да даст ми жену помощницу ко спасению. И в том же селе девица, сиротина ж, беспрестанно обыкла ходить во церковь, - имя ей Анастасия. Отец ея был кузнец, именем Марко, богат гораздо; а егда умре, после ево вся истощилось. Она же в скудости живяше и моляшеся богу, сочетается за меня совокуплением брачным; и бысть по воли божии тако. Посем мати моя отыде к богу в подвизе велице. Аз же от изгнания переселихся во ино место. Рукоположен во диаконы двадесяти лет с годом, и по дву летех в попы поставлен; живый в попех осмь лет, и потом совершен в протопопы православными епископы, - тому двадесеть лет минуло; и всего тридесять лет, как имею священство.

А егда в попах был, тогда имел у себя детей духовных много, - по се время сот с пять или с шесть будет. Не почивая, аз, грешный, прилежа во церквах, и в домех, и на распутиях, по градом и селам, еще же и в царствующем граде и во стране сибирской проповедуя и уча слову божию, - годов будет тому с .

Егда еще был в попех, прииде ко мне исповедатися девица, многими грехми обремененна, блудному делу и всякой повинна; нача мне, плакавшеся, подробну возвещати во церкви, пред Евангелием стоя. Аз же, треокаянный врач, сам разболелся, внутрь жгом огнем блудным, и горько мне бысть в той час: зажег три свещи и прилепил к налою, и возложил руку правую на пламя, и держал, дондеже во мне угасло злое разжение, и, отпустя девицу, сложа ризы, помоляся, пошел в дом свой зело скорбен. Время же, яко полнощи, и пришед во свою избу, плакався пред образом господним, яко и очи опухли, и моляся прилежно, да же отлучит мя бог от детей духовных, понеже бремя тяжко, неудобь носимо. И падох на землю на лицы своем, рыдаше горце и забыхся, лежа; не вем, как плачю; а очи сердечнии при реке Волге. Вижу: пловут стройно два корабля златы, и весла на них златы, и шесты златы, и все злато; по единому кормщику на них сидельцов. И я спросил: "чье корабли?" И они отвещали: "Лукин и Лаврентиев". Сии быша ми духовныя дети, меня и дом мой наставили на путь спасения и скончалися богоугодне. А се потом вижу третей корабль, не златом украшен, но разными пестротами, - красно, и бело, и сине, и черно, и , - его же ум человечь не вмести красоты его и доброты; юноша светел, на корме сидя, правит; бежит ко мне из-за Волги, яко пожрати мя хощет. И я вскричал: "чей корабль?" И сидяй на нем отвещал: "твой корабль! на, плавай на нем с женою и детьми, коли докучаешь!" И я вострепетах и седше рассуждаю: что се видимое? и что будет плавание?

А се по мале времени, по писанному, "объяша мя болезни смертныя, беды адовы обретоша мя: скорбь и болезнь обретох". У вдовы начальник отнял дочерь, и аз молих его, да же сиротину возвратит к матери, и он, презрев моление наше, и воздвиг на мя бурю, и у церкви, пришед сонмом, до смерти меня задавили. И аз лежа мертв полчаса и больши, и паки оживе божиим мановением. И он, устрашася, отступился мне девицы. Потом научил ево дьявол: пришед во церковь, бил и волочил меня за ноги по земле в ризах, а я молитву говорю в то время.

Житие протопопа Аввакума - это первая в истории русской литературы автобиография-исповедь, в которой рассказ о злоключениях собственной жизни соединяется с гневным сатирическим обличением правящих верхов, с проповедью "истинной веры".
Созданное в 1672-1673 годах "Житие" по языку и стилю представляет собой настоящий шедевр древнерусской литературы. По мысли автора, оно должно было служить чисто практической цели - борьбе с церковным реформаторством патриарха Никона, против которого восстал мятежный протопоп.
Избирая для своего произведения столь необычную форму, Аввакум, конечно, знал на что шел. Эму хорошо были известны распространенные на Руси жития различных святых, написанные по определенным правилам, основной целью которых было возвеличивание подвижников христианской веры, посмертно канонизированных церковью. Берясь за написание своего "Жития" протопоп Аввакум должен был неизбежно столкнуться с определенной литературной зависимостью от традиционной церковной агиографии. По традиции, составитель жития канонизированного святого в авторских отступлениях всё время униженно заигрывал с читателем, уверяя, что он недостоин описывать деяния столь выдающейся личности. Аввакум же приступил к составлению собственного жития сам, что в читательской среде могло быть воспринято негативно. Ему нужно было как-то морально оправдать свой поступок, найти серьезные доказательства необходимости создания собственного "Жития". Для этого Аввакум привлекает старца Епифания, своего друга и духовного отца, который написал предисловие к его агиографу. В предисловии Епифаний оправдывает поступок Аввакума тем, что он сам потребовал от него этой литературной исповеди. "Многострадальный юзник темничий, горемыка, нужетерпец, исповедник Христов священнопротопоп Аввакум понужен бысть житие свое написати отцем его духовным иноком Епифанием, да не забьвению предано будет дело Божие. Аминь", - пишет Епифаний. Он называет Аввакума святым и объясняет написание "Жития" тем, что оно служит "делу Божию", то есть борьбе за утверждение старой веры.
Несмотря на то, что "Житие" является талантливым, высокохудожественным произведением, сам протопоп Аввакум писателем себя не считал. Взяться за перо его побудила необходимость - борьба с церковным противником патриархом Никоном и его реформаторской деятельностью. Отдавая дань традициям агиографической литературы, Аввакум упоминает о своем ничтожестве: "...Аз же есть человек грешник, блудник и хищник, тать и убийца, друг мытарем и грешникам, и всякому человеку лицемерец окаянный".
Вместе с тем, Аввакум считает себя "пророком" и даже евангелистом, что неоднократно подчеркивается в "Житии". Подобно первым христианским апостолам, он называет себя рабом и посланником Иисуса Xриста.
Новаторство «Жития» Аввакума особенно ярко отразилось в его языке и стиле. «Житие», по признанию самого автора, написано «природным русским языком», то есть просторечием, которое противопоставляется красноречию "вирш философских", или иными словами, риторическим стилям церковно-богословского характера. Вот как об этом пишет сам Аввакум в одном из вариантов "Жития": «Вы, господа ради, чтущие и слышащии не позазрите, просторечию нашему, понеже люблю свой русской природной язык, виршами философскими не обык речи красить, понеже не словес красных Бог слушает, но дел наших хощет... того ради я и не брегу о красноречии, и не уничижаю своего языка русскаго...»
Аввакум невысоко оценивает стиль "плетения словес", характерный для книжной речи своего времени. Он отдает предпочтение живому разговорному языку простого народа.
Элементы просторечия встречаются в "Житии" на каждом шагу. Особенно выразительны они в лексике, фразеологии, в различных синтаксических построениях и в образной ткани произведения. Вот эпизод, в котором рассказывается, как Аввакума привезли в Братский острог:
"Посем привезли в Брацкой острог, и в тюрму кинули, соломки дали... Что собачка в селомке лежу: коли накормят, коли нет. Мышей много было, я их скуфьею бил, - и батошка не дадут дурачки! Всё на брюхе лежал: спина гнила. Блох да вшей было много... А жена з детми верст з дватцеть былга сослана от меня. Баба ея Ксенья мучила зиму ту всю, - лаяла да укоряла".
Образность и характерная особенность языка протопопа Аввакума создаются здесь выразительными сравнениями типа: «что собачка в соломке лежу», а также непринужденностью и естественностью изложения, преобладанием общеупотребительной лексики.
Аввакум использует не только просторечные слова и выражения, такие, например, как: "на брюхе лежал", "дурачки", "блох да вшей много", но и просторечные значения общепринятых слов. "Лаять" употреблено здесь в значении ругать, а это способствует созданию образности и эмоциональной выразительности языка.
Наряду с этим, Аввакум использует ряд образно-изобразительных средств традиционной агиографической литературы. Олицетворением судьбы здесь является корабль, а человеческая жизнь сравнивается с плаванием.
Когда пришел Аввакум домой после исповеди девицы "многими грехами" обремененной, приснился ему сон, будто плывут по Волге два корабля, принадлежавших Лукину и Лаврентиеву - его духовным детям. И видит Аввакум третий корабль. Корабль этот "...не златом украшен, но разными красотами испещрен - красно, и бело, и сине, и черно, и пепелесо, - его же ум человеч не вместит красоты его и доброты. Юноша светел, на корме сидя, правит... И я вскричал: "Чей корабль?" И сидяи на нем отвещал: "Твой корабль. На, плавай на нем, коли докучаешь, и з женою, и з детми". И я вострепетах и седше разсуждаю: "Что се видимое? И что будет плавание?"
В тех случаях, когда Аввакум посылает угрозы в адрес последователей патриарха Никона, он использует только разговорно-бытовую речь, подкрепленную грубыми словами и выражениями.
"Дайте только срок, собаки, не уйдете от меня. Надеюсь на Христа, яко будете у меня в руках. Выдавлю я из вас сок-от".
Не гнушается автор и бранной лексики. Он использует такие выражения, как: "****ин сын", "вы****ки", "з говенною рожею" и тому подобное.
Просторечная фразеология представлена в "Житии" пословицами, поговорками, каламбурами: "Из моря напился, а крошкою подавился", "отольются медведю коровьи слезы", "любил протопоп со славными знатца, люби же и терпеть, горемыка, до конца", "бес-от веть не мужик: батога не боится".
Очень умело Аввакум воспроизводит разговорный язык, что наиболее характерно показано в эпизоде возвращения из сибирской ссылки.
"Протопопица бедная бредет-бредет, да и повалится, - кольско гораздо! В ыную пору, бредучи, повалилась, а иной томной же человек на нее набрел, тут же и повалился; оба кричат, а встать не могут. Мужик кричит: "матушка-государыня, прости!" А протопопица кричит: "что ты, батко, меня задавил?" Я пришел, - на меня, бедная, пеняет, говоря: "долго ли муки сея, протопоп, будет?" И я говорю: "Марковна, до самыя смерти!" Она же, вздохня, отвещала: "добро, Петрович, ино ещё побредем".
Аввакум употребляет просторечие в оригинальных сочетаниях с церковнославянизмами, которые поясняются бытовыми выражениями: "бысть же я в третий день приалчен, сиречь есть захотел", "зело древо уханно, еже есть вони исполнено благои".
Являясь по сути дела традиционалистом по своим политическим убеждениям, протопоп Аввакум подобно Ивану Грозному стремился к демократизации русского литературного языка. Он не видел разницы между книжным церковнославянским и живым русским разговорным языками и владел ими свободно. Для него это был один язык.
В "Житии" автор широко пользуется церковнославянизмами, умело вплетая их в разговорный, просторечный стиль своего произведения. Аввакум часто приводит выдержки из богословской литературы. Например, - когда излагает пророчества Ивана Неронова об эпидемии чумы, о войне с Польшей и о церковном расколе, Аввакум пишет: "Таково-то попущено действовать антихристову духу, по Господню речению: "Аще возмогло ему прельстити и избранныея, и всяк мняися стояти да блюдется, да ся не падет"... Писанное внимай: "Се полагаю в Сионе камень претыканию и камень соблазну; вси бо не сходящиися с нами о нем претыкаются ели соблажняются". Это, по-видимому, не дословные цитаты, а вольное их переложение языком самого Аввакума.
Когда Аввакум ссылается на ветхозаветный рассказ о том, как Иов возроптал на Бога из-за своих страданий, то больше придерживается языка оригинала: "Изведыи мя ис чрева матери моея, кто даст судию между мною и Тобою, яко тако наказуеши мя; ни аз презрех сироты и вдовицы, от острога овец моих плещи нищих одевахуся".
Церковно-книжная фразеология выступает у Аввакума в новом значении. Например, черт превращён в щёголя-соблазнителя: "И бес блудной в души на нее седит, кудри... расчесывает, и ус расправляет посреди народа. Силно хорош, и плюнуть не на ково..."
Книжная фразеология часто сочетается с просторечными словами и словосочетаниями: "Логин же разжёгся ревностью божественного огня, Никона порицая, и чрез порог в алтарь в глаза Никону плевал".
Аввакум не гнушался в своей речи и диалектизмов, смело вводя их в текст "Жития". Он широко использует характерную для северорусских говоров эмоционально-усилительную частицу "от" и многое другое.
В стиле "Жития" протопопа Аввакума неторопливая сказовая форма переплетается с яркой проповедью, что и способствует тесному соединению церковно-книжных элементов языка с разговорно-просторечными и даже диалектными. Свой стиль Аввакум называл «вяканьем», в значении "беседа, разговор".
«Житие» состоит из ряда искусно нарисованных драматических сцен, построенных на острых конфликтах социального, религиозного или этического порядка. Драматические сцены соединены лирическими или публицистическими отступлениями. Аввакум либо скорбит, либо негодует, либо иронизирует над противниками; либо горячо сочувствует единоверцам и печалится об их судьбе.
Аввакум безжалостен к своим политическим противникам - патриарху Никону и его приверженцам. Используя иронию и гротеск, он создает их яркие сатирические образы. Во главу угла ставится лицемерие и коварство Никона, который перед избранием в патриархи ведет себя "яко лис, челом да здорово", а после того "друзей не стал и в крестовую пускать". По меткой характеристике Аввакума, Никон - это "плутишко", "носатый, брюхатый борзый кобель", "шиш антихристов", "волк", "пестрообразный зверь" и "адов пес".
Нелестно изображает Аввакум и представителей светской власти. Один из них избил протопопа в церкви. А дома «у руки отгрыз персты, яко пес, зубами. И егда наполнилась гортань его крови, тогда руку мою испустил из зубов своих», - пишет Аввакум.
Сатирическое изображение своих врагов протопоп практикует и в других произведениях. В одном из сочинений он дает гротескный образ соратника Никона, рязанского архиепископа Иллариона: "В карету сядет, растопырится, что пузырь на воде, сидя в карете на подушки, расчесав волосы, что девка, да едет, выставя рожy на площаде, чтобы черницы-ворухиниянки любили".
Не останавливается Аввакум и перед обличением царя. Сосланный в Пустозерск, в своих посланиях он пренебрежительно называет монарха бедным и xудым царишкой.
«Житие» Аввакума - это мастерский рассказ, не связанный никакими условностями, записанный по законам устной речи. Рассказчик часто забегает вперед, возвращается к ранее рассказанным эпизодам. Точная хронологическая последовательность ему не важна.
Некоторые исследователи стиля произведения Аввакума усматривают в наиболее драматических ситуациях появление ритма, звуковых повторов, аллитераций и ассонансов, свойственных поэтической речи.
"У церкви за волосы дерут, и под бока толкают и за чепь торгают и в глаза плюют".
Или в таком, например, отрывке:
«Среди улицы били батожьем и топтали и бабы были с рычагами».
В заключении хочется добавить, что особенности стиля "Жития" и других произведений Аввакума наглядно свидетельствуют о неповторимой творческой индивидуальности этого талантливого писателя второй половины XVII века, ярко отразившего характерные черты переходной эпохи.
Совершив настоящий подвиг, почти всю жизнь боровшийся против несправедливости, клеймивший царских чиновников и своих религиозных оппонентов, протопоп Аввакум, несомненно, имел моральное право на создание собственного жития. Произведение Аввакума – первый шаг от литературы средневековья к русской литературе нового времени.

Содержание челобитных было известно товарищам Лазаря и одобрялось ими. О требованиях Лазаря дьякон Феодор за несколько месяцев до казни писал семье Аввакума: «Лазарь отец писал царю письма <…> а писал страшно и дерзновенно зело – суда на еретиков просил» . Узники всё ещё надеялись на царя, на его сочувствие и охоту рассудить их право и, главное, на силу своего слова. Ведь Лазарь не только просил, он и грозил: «И аще мы <…> мучимы есмы всяко и казнимы, в тесных темницах затворены <…> и о сем, царю, будут судиться с тобою прародители твои, и прежний цари и патриархи <…> к сим же и святии отцы» .

Конечно, пишучи так, они должны были ожидать самого худшего. Они и ждали (оттого и «страшна» челобитная Феодору), но вместе с тем и надеялись. Двухлетняя волокита с отсылкой челобитных объяснялась тем, что Лазарь никак не позволял воеводе Ивану Неелову «вычитать» их, прежде чем отсылать царю, как требовала того процедура. Он посылал челобитные за собственной печатью, лично и только царю, обращался к нему как человек к человеку и ждал, что тот как человек вонмёт ему. Настойчивое желание избежать посредников в общении с царём происходило от надежды на то, что это условие обеспечит успех. Челобитные Лазаря были написаны в феврале 1668 г., а посланы в Москву в феврале 1670 г. . 14-е апреля было ответом на них.

Надежды рухнули. Вместо Божьего праведного и торжественного суда (Лазарь просил у царя испытания «Божией судьбой»: вызывался «предо всем царством самовластно взыти на огнь во извещение истины») – неправедный и унизительный в своей обыденности «градской» суд, трясущиеся руки палачей, не умеющих толком извлечь клещами усекаемые языки.

Но наступил день, когда из дальнего Пустозерска полетела к единомышленникам осужденных весть: «1678-го году, апреля в 14 день, на Фомины недели в четверток, в Пустозерском остроге, по указу цареву, полуголова Иван Елагин взял ис тюрем протопопа Аввакума, попа Лазаря, дьякона Феодора и старца Епифания. И шли они до уреченнаго места на посечение…» . Кто писал записку о «казни», начинающуюся так по-летописному торжественно, в точности неизвестно. Имя, обозначенное криптограммой под сочинением, – Иван Неронов. В Пустозерске до 1679 г. проживал пинежанин Иван Неронов (примечательно: полный тёзка духовного отца Аввакума). Из заключительных слов записки ясно, что автор их был гонимый сторонник старой веры и, возможно, тоже пустозерский узник . Важно, что строки эти, помимо документального свидетельства о кровавом событии, означают ещё и то, что узники вновь обрели силы для сопротивления. Возвещение об их страдании само по себе уже было актом борьбы и означало, что казнь не достигла цели.

Примечательно, что герой этого небольшого сочинения, если уместно выделять героев среди страдальцев, – священник Лазарь.

У плахи, сообщает свидетель казни, осужденные вели себя по-разному. Аввакум «вопил», бранился и рыдал, «что отлучен от братии», Епифаний кротко умолял о смертной казни, Лазарь – пророчествовал. Когда попу отсекли язык, было так много крови, что ею обагрилось два больших полотенца. Одно из них Лазарь бросил молчаливым зрителям, обступившим место расправы, со словами: «Возьмите дому своему на благословение». И еще один жест был рассчитан на зрителя: отрубленную руку Лазарь поднял и, поцеловав, положил себе за пазуху .

В казни, свершившейся в Пустозерске, существовала некая градация: отпущенная Лазарю мера была самой большой. Было приказано сечь ему руку по запястье. За ним шел Феодор – кисть отрублена до половины ладони. Последним оказался Епифаний отсечено четыре перста.

Возможно, Лазарь был наказан больше всех как автор челобитных; и особое его поведение во время казни тоже, очевидно, связано с осознанием первенства в данном случае.

Из-под пера Лазаря, в отличие от остальных соузников, после казни 1670 г. не вышло больше ни строчки. Немудрено: он полностью лишился правой руки. Может быть, были и другие, скрытые, причины. Тем не менее, в пустозерском писательском союзе роль Лазаря заметна, а кое в чём, быть может, и основополагающа. Тема избранности впервые прозвучала как раз в связи с именем попа Лазаря. Мы убедились в этом на примере сочинения очевидца, описавшего вторую казнь. Были и другие сочинения.

Еще в Москве у гонимых деятелей Раскола возникла мысль о необходимости описывать и предавать гласности события, связанные с их преследованием со стороны духовных и светских властей. Она пришла к ним вместе с осознанием исключительности их роли в общественной жизни современности; под её влиянием была написана автобиографическая записка Епифания и создано (на основе записки Аввакума) сочинение дьякона Феодора о московском мучении Аввакума, Лазаря и Епифания. Тема избранности, которая зазвучала в последнем сочинении, уже тогда соединилась с именем Лазаря: «И егда священнику Лазарю язык отрезаша, является священномученику Лазарю Божий пророк Илия и глаголет ему: “Дерзай, священниче, и о истине свидетельствуй, не бояся”. И тогда он, отъемъ руку свою от уст, и кровь вылил на землю, и начат глаголати к людем слово Бжие и рукою благословляти народ» . Её, эту тему, и продолжил очевидец второй казни в Пустозерске. А затем применительно к себе её развивал Аввакум в своём Житии и в посланиях, использовал и дьякон Феодор .

Аввакум родился в семье священника, который, однако, любил приложиться к рюмочке. А вот мать много молилась и постилась, чему научила и сына. После смерти отца мать женила сына на бедной и богомольной сироте Анастасии, которая была очень предана Аввакуму.

Мать его стала монашкой и умерла в монастыре.

Когда Аввакуму исполнился двадцать один год, он был посвящен в диаконы, а через десять лет стал протопопом. Служение Богу было для него главным и единственным делом. Многие люди верили ему безоговорочно, и было у протопопа около шестисот духовных детей.

Были у этого непростого человека и искушения: однажды пришла на исповедь некая грешница и стала каяться «в блудных грехах» . Соблазн овладел протопопом при этой исповеди - и он возложил руку на пламя свечи. Боль отвела искушение. Возвратившись домой, Аввакум молился и плакал. И явилось ему видение: три корабля плывут по Волге. Два золотых - его духовных учеников, а один разноцветный - самого Аввакума. Это было знаком высокого предназначения.

Неспокойный характер был у протопопа: он всегда бросался на защиту справедливости, не боясь знатности и высокого положения тех людей, против которых ополчался. За это яростный протопоп был неоднократно бит. Однажды одно важное лицо дало распоряжение выгнать протопопа с семьей из дому - и Аввакум с женой и новорожденным младенцем побрел в Москву. Младенца крестили по дороге. В Москве церковные власти дали протопопу грамоту с повелением вернуться на прежнее место.

Неукротим дух протопопа: бичует и обличает он все, что кажется ему недостойным Господа. Скоморохи, как он думает, своим непристойным кривляньем оскорбляют церковь - вот и отбирает он медведей у бродячих артистов и самим им велит убраться прочь.

А вот важный воевода Василий Петрович Шереметев берет протопопа на свой корабль, что плывет в Казань. Воевода просит благословить его сына Матфея. Но протопоп впадает в гнев: «Не могу благословить! Матфей бороду бреет! Грех это!» Воевода был так возмущен вздорностью и неблагодарностью протопопа, что чуть не бросил его в реку.

Государь поставил Аввакума протопопом в Юрьевец-Поволжский. С неиссякаемым воодушевлением обличает гневный протопоп всяческие грехи - за это его бьют и попы, и мужики, и даже бабы.

Новым патриархом церкви становится Никон, он вводит реформы: велит креститься тремя перстами и уменьшить количество земных поклонов при молитве. «Никонианская ересь» обличается протопопом с единомышленниками в письмах о вере. За это единомышленников протопопа ссылают, а самого Аввакума садят в темницу на цепь. Трое суток не приносят ему никакой пищи, но потом является некто, кого протопоп полагает ангелом, и дает ему тарелку щей.

Протопопа ссылают в Сибирь. Отдан он был под начало жестокого енисейского воеводы Афанасия Пашкова. Не боится протопоп противоречить грозному воеводе, за что бит нещадно кнутом. Заключают непримиримого протопопа в Братский острог, семья живет за двадцать верст от него, сыну Ивану и в Рождество не позволяют свидания.

Тащит зимою протопоп свои нарты по снегу, летом бредет по воде. Поддерживает его протопопица, кроткая, но стойкая духом. Один раз только спросила:

Долго ли еще нам скитаться?
- До самыя смерти, матушка, до самыя смерти.
- Ничего, - смиренно отвечает матушка, - ино еще побредем. Трогательная подробность: из всего имущества осталась в несчастной
семье одна только чудесная курочка, что несла в день по два яичка, да и ту нечаянно в нартах придавили.

Повествование это - автобиографическое. Аввакум неоднократно рассказывает о том, как исцелял он словом Божиим больных и бесноватых, лечил младенцев от грыжи, как спасает его праведная молитва разных людей от гибели.

Мученик за веру, протопоп неоднократно описывает в «Житии» совершенные им чудеса, что подчеркивает его уверенность в собственной святости. Во всем поддержка ему - жена Анастасия Марковна, которая не укоряет его за несчастную скитальческую и нищую жизнь семьи, но призывает обличать «блудню еретическую». За борьбу с Никоном Аввакума неоднократно заточают в различные темницы (в последний раз - в Пустозерском монастыре), в земляную тюрьму заключают и его жену с двумя сыновьями, но дух протопопа остается непоколебим.