Мишель вико - отражение зла. Книга: «Ранние работы Мишель фуко статьи

Книга представляет собой публикацию лекций Мишеля Фуко, прочитанных им в Коллеж де Франс в 1977-1978 учебном году.

Эти лекции следует рассматривать как составную часть диптиха вместе с прочитанным позже курсом «Рождение биополитики». Центральным понятием лекционных курсов является понятие биовласти, введенное Фуко еще в 1976 г.

Оба курса нацелены проследить генезис этой «власти над жизнью», в возникновении которой автор видит одно из главных событий в истории человечества, поскольку само это понятие и соответствующие ему практики произвели наиболее радикальные перемены в способе человеческого существования. Конечная цель этих перемен — появление человека homo oeconomicus, «гражданского общества» и соответствующей им либеральной модели управления.

Между 1962 и 1975 годами, не прерывая работу в архивах, Фуко обращается к формулировке основных теоретико-познавательных положений дисциплины, получившей позднее известность как археология знаний.

В небольшом эссе «Это не трубка» отчеканивается метод, пересекаются пути его размышлений. в каждой работе этого периода Фуко исследует разного рода исторические трансформации, который претерпевает социокультурный и эстетический символизм зрения («взгляда»). Комментарий Фуко к живописи Магритта — лишь один из множества его «живописных» комментариев. Как тут не вспомнить о его же описании, почти бесконечном, полотна Веласкеса «Менины» (вводный текст «Придворные дамы» из книги «Слова и вещи. Археология гуманитарных наук») или о странной судьбе его книги о Мане?

Фуко отказываается следовать феноменологической традиции, упраздняет из своих исследований понятие интенциональности и вводит оппозицию говорить/видеть (dire/voir), ставшую впоследствии основой концептуального каркаса «археологии знания».

Читай биографию философа мыслителя: факты жизни, основные идеи и учения

МИШЕЛЬ ФУКО
(1926-1984)

Французский философ, историк идей постструктуралистского направления. Считается самым видным и оригинальным современным мыслителем Франции. Его научные интересы сосредоточены на исследовании происхождения и истории наук о человеке. Основные произведения: "Безумство и безрассудство: история безумия в классический век" (1961), "История сексуальности" (1976), "Слова и вещи" (1966), "Надзор и наказание: рождение тюрьмы" (1975).

Поль Мишель Фуко родился 15 октября 1926 года в провинциальном городке Пуатье на юге Франции. Его отец, как и дед, был хирургом и профессором анатомии в медицинском институте. Мать Фуко была дочерью хирурга. Ожидалось, что и старший сын, Поль Мишель, станет медиком. Тот, однако, решил идти свои путем, и мать поддержала сына. Мишель нарушал семейную традицию не только в этом.

В семье Фуко принято было давать мальчику имя Поль. Полем Фуко был отец, Полем Фуко был дед. Полем должен был стать и сын, однако мать воспротивилась полному подчинению традициям, царящим в семье ее мужа. Поэтому мальчик был назван Полем, однако получил и второе имя - Мишель. Во всех документах, в школьных списках он именовался Поль. Сам же он именовал себя Мишелем и впоследствии признавался друзьям, что не хотел носить имя отца, которого, будучи подростком, ненавидел.

Мишель Фуко учился в гимназии своего родного города, которую окончил в 1943 году. На его школьные годы пришелся трагический период в истории Франции. Город был оккупирован фашистами в 1940 году. Фуко был слишком молод, чтобы отбывать введенную ими обязательную трудовую повинность, и поэтому мог продолжать учебу. Двое из его школьных учителей были расстреляны за участие в Сопротивлении. Вспоминая себя подростком, Фуко как-то заметил.

"Когда я пытаюсь вспомнить свои впечатления, меня поражает то, что почти все мои эмоциональные воспоминания связаны с политикой. Я помню, что почувствовал первый из своих больших страхов, когда канцлер Дольфус был убит нацистами, кажется, в 1934 году. Сейчас все это далеко от нас, но я отчетливо помню, как был тогда потрясен. Думаю, что это был мой первый истинный ужас, относящийся к смерти. Помню беженцев из Испании. Я думаю о мальчиках и девочках моего поколения, чье детство определялось этими историческими событиями Угроза войны была нашим горизонтом, нашей формой существования.

Потом война пришла Эти события, происходившие в мире, в гораздо большей степени, чем жизнь внутри семьи, составляют содержание нашей памяти Я говорю "нашей", потому что уверен, что тогда большинство мальчиков и девочек имели такой же опыт. Наша частная жизнь все время была под угрозой. Может быть, поэтому я заинтересовался историей и отношением между личным опытом и теми событиями, очевидцами которых мы становимся".

После окончания войны Мишель Фуко покидает свой родной город и отправляется в Париж, чтобы готовиться к поступлению в Высшую нормальную школу ("Эколь Нормаль"), одно из наиболее престижных высших учебных заведений Франции.

В 1946 году ему удается пройти по конкурсу. Поступление в Высшую нормальную школу стало началом новой жизни для Мишеля Фуко, и оказалось, что он переносит ее с трудом. Своеобразие атмосферы школы заключалось в том, что в стенах столь престижного учебного заведения, выпускниками которого были многие известные философы, властвовавшие над умами французских интеллектуалов той эпохи (например, Арон, Кангийем, Сартр), молодые студенты несли психологический груз неизбежного сравнения себя с известными выпускниками прошлых лет.

Царила атмосфера соперничества, интеллектуальных притязаний, стремления выделиться. Неудивительно, что многие студенты этого выдающегося учебного заведения, и Фуко в их числе, сохранили не самые лучшие воспоминания о своей "альма матер". По свидетельству одного из них, "в Эколь все показывали себя с худшей стороны".

Другой вспоминал "У каждого был свой невроз". Даже в этой атмосфере Фуко выделялся: и своей поразительной работоспособностью, и эрудицией, и злой ироничностью, с какой он высмеивал своих соучеников, придумывал им обидные прозвища и т. п., и постоянными задиристыми спорами. Вскоре он оказался окруженным почти всеобщей нелюбовью и заслужил репутацию свихнувшегося. Он замкнулся.

Проблема отношений с соучениками осложнялась и тем, что по традиции Высшей нормальной школы он жил в общежитии, в одной комнате с пятью другими студентами. Но к такому коллективному существованию этот одинокий, замкнутый, конфликтный юноша был совершенно не приспособлен. Жизнь превратилась в сплошное мучение.

В 1948 году он предпринял попытку самоубийства. После этого отец отвел его в госпиталь Св. Анны на прием к одному из известнейших тогда психиатров. Таким был первый контакт Фуко с психиатрическими институтами. Этот эпизод его жизни дал ему то преимущество, что он получил право на отдельную комнату.

Говоря о психической нестабильности и психологическом срыве молодого Фуко, нельзя обойти тему гомосексуальности, которую, впрочем, Фуко и сам иногда затрагивал в своих многочисленных интервью. В молодости он переживал свою гомосексуальность весьма тяжело. О том, что это позорно, говорило общественное мнение. В Высшей нормальной школе Фуко серьезно занимался психологией и психиатрией. Репетитором там был Жорж Гюсдорф, впоследствии известный своими работами по истории науки и истории западной мысли.

В то время он еще ничего не опубликовал, зато живо интересовался психологией. Он и организовал для своих учеников вводный курс психопатологии, включавший демонстрацию больных в госпитале Св. Анны и лекции выдающихся психиатров, например Жака Лакана.

Гюсдорфа сменил на посту репетитора Луи Альтюссер, впоследствии известный философ-марксист Он продолжил традицию организации для своих учеников лекций выдающихся психиатров и посещений госпиталя Св. Анны. С тех пор на много лет установилась дружеская связь между Фуко и Альтюссером.

В 1948 году в Сорбонне Фуко получил степень лиценциата по философии, в следующем году - такую же степень по психологии и одновременно диплом Парижского института психологии.

В 1952 году тот же институт выдал ему диплом по психопатологии. Он близко общался со швейцарскими психиатрами экзистенциалистской ориентации, работал психологом в госпитале Св. Анны. В связи с этой деятельностью он впервые переступил порог тюрьмы, принимая участие в обследовании больных заключенных.

В 1982 году в одном из интервью Фуко отвечал на вопрос, оставил ли у него госпиталь Св. Анны ужасное впечатление. "О нет, - сказал тогда Фуко - Это большой и совершенно типичный госпиталь, и я должен вам сказать, что он лучше, чем большинство крупных провинциальных госпиталей, которые я посещал впоследствии. Нет, в нем не было ничего ужасного. В этом-то все и дело. Если бы я проводил всю эту работу в маленьком провинциальном госпитале, я бы думал, что все эти изъяны вытекают из его географического положения и специфических проблем".

Когда в 1951-1955 годах Фуко сам преподавал психологию в университете города Лилля и в Высшей нормальной школе, он также водил слушателей своих лекций в госпиталь Св. Анны на демонстрацию больных. В то время, когда Фуко был студентом, и позднее, когда он работал над текстом "Истории безумия", в философском пейзаже Франции доминировали экзистенциализм и феноменология, а также марксизм. Самой влиятельной фигурой французской философии был Ж.-П. Сартр И экзистенциализм, и марксизм, каждый на свой лад, рассматривали отчуждение в связи с сущностью человека. Фуко в молодости отдал дань увлечению как первым, так и вторым. Одно время он находился под очень глубоким впечатлением от учения М. Хайдеггера. Он даже выучил немецкий язык, чтобы изучать его работы, а также и труды Э. Гуссерля.

Интересно, что именно чтение Хайдеггера привело Фуко к Ницше. В дальнейшем отношение Фуко к экзистенциализму и к феноменологии изменилось, но глубочайшее почтение к Ницше осталось на всю жизнь. Влияние идей Ницше на его творчество оказалось довольно своеобразным. Оно было опосредовано и философским климатом, в котором формировался Фуко, и его духовными поисками. Прежде всего, Фуко увидел у Ницше идею генеалогии. В известной работе "К генеалогии морали" Ницше ставит своей целью исследовать происхождение морального сознания. Для большинства читателей главным содержанием этой работы Ницше является утверждение о происхождении морали из духа злобности и зависти. Но для Фуко главным ее содержанием стала сама идея генеалогии.

Связь своих исследований с генеалогическим подходом Ницше неоднократно подчеркивалась самим Фуко. Впрочем, в его исследованиях можно увидеть еще и другое влияние - гегельянство. Фуко в молодости очень почитал своего учителя Жана Ипполита, виднейшего французского гегельянца. Недаром Фуко писал диплом по "Феноменологии духа" Гегеля.

Фуко прочитал работу Ницше как открывающую перспективу исследований генезиса "человека", о котором говорят экзистенциализм и марксизм, которого подразумевает феноменология. Фактически речь будет идти о генезисе современного европейского человека.

Впрочем, генеалогию темы власти в творчестве Фуко нельзя сводить исключительно к влиянию Ницше, упуская из виду то влияние, которое оказал на него марксизм. Фуко не только изучал в студенческие годы Маркса, но и вступил в 1950 году во Французскую коммунистическую партию. Он вышел из нее, разочаровавшись в этой партии, спустя несколько месяцев после смерти Сталина. Так что его пребывание в рядах французских коммунистов не было долгим.

Надо, правда, учесть, что он пытался вступить в партию еще в 1947 году, но его тогда не приняли. Дело в том, что тогда он готов был бороться за переустройство буржуазного общества в любой партячейке Парижа, кроме своей студенческой.

Вступив в конце концов в ФКП, Фуко стал фактическим лидером целого кружка более молодых студентов Нормальной школы, тоже вступивших в компартию. Это было время необычайной политизации молодежи. (Впрочем, Фуко оставался до мозга костей политизированным всю свою жизнь). Коридоры и дворик Нормальной школы превратились в арену непрерывных политических дискуссий, в которых заметную роль играл задиристый Мишель Фуко. Умонастроения молодых людей той поры можно в какой-то мере объяснить тем, что они взрослели после войны. Подростками они видели перед собой и героизм, и подлую трусость взрослых. Большинство из них испытывали некоторый комплекс неполноценности из-за того, что по возрасту не могли принимать участие в Сопротивлении.

В то же время ФКП в послевоенные годы всячески подчеркивала свою роль в Сопротивлении. Среди студенческой молодежи очень многие не могли простить обществу, в которое им предстояло вступить, заигрывания с фашизмом и капитуляцию перед ним; им претила перспектива профессиональной карьеры буржуазного типа. Это вызывало реакцию тотального отвержения окружающего общества. В те годы почти каждый пятый студент Нормальной школы был членом компартии.

Изучение работ К. Маркса, опыт столкновения с авторитаризмом и догматизмом в работе партячейки, "дело Лысенко" и его активное обсуждение в среде французских интеллектуалов - все это также привлекало внимание Фуко к роли властных отношений в формировании различных типов знания. Привлекало внимание, однако преломилось в творчестве зрелого Фуко вполне оригинальным образом. Его исследования концентрируются на тех властных отношениях, которые игнорирует классический марксизм: например, на отношениях между врачом и пациентом, учителем и учеником, родителями и детьми, администрацией тюрьмы и заключенными.

Важное место среди властных отношений такого типа занимают и отношения между психиатром и психически больным или между психоаналитиком и его пациентом. Фуко на протяжении всей своей творческой эволюции осмысливал эти отношения. Следующий период жизни Фуко можно было бы назвать годами странствий. В эти годы он ощущал себя вечным скитальцем. Он находил атмосферу французской жизни непереносимой для себя и немало лет провел за границей: работал во французских культурных представительствах в городах Уппсала (Швеция), в Варшаве, Гамбурге. Именно в эти годы и в этих городах Фуко писал "Историю безумия". В 1966-1968 годах он преподавал в Тунисе, читая там курс "Человек в западной мысли"; неоднократно бывал с лекциями в Бразилии, Японии, Канаде, США.

Что же касается счастья… Любой человек надеется на счастье и ищет его. В последние годы своей жизни Фуко нашел для себя счастливый край: США, особенно Калифорния. Там гомосексуалисты держались уверенно, были организованы, решительно отстаивали свои права, издавали свои журналы, создавали собственную субкультуру. Последняя поездка Фуко в США состоялась осенью 1983 года. А зимой он, по свидетельству одного из близких друзей, уже сознавал, что болен СПИДом. Фуко умер 25 июня 1984 года.

Возвращаясь к годам, которые предшествовали появлению "Истории безумия", надо отметить, что тогда многие французские философы проявляли интерес к психиатрии. Так, Жан Ипполит, наиболее яркий представитель гегельянства во Франции и любимый учитель Фуко, говорил в 1955 году: "Я придерживаюсь идеи, что изучение безумия - отчуждения в глубоком смысле этого слова - находится в центре антропологии, в центре изучения человека. Сумасшедший дом есть приют для тех, кто не может больше жить в нашей бесчеловечной среде".

Эти слова ярко обрисовывают круг идей, от которого отталкивался в своей книге Мишель Фуко. Как-то, разъясняя ее основную мысль, он писал: "Мой замысел не в том, чтобы написать историю развития науки психиатрии. Это скорее история социального, морального и ассоциативного контекста, в котором развивалась эта наука. Ибо мне кажется, что до XIX века, если не сказать - до наших дней, не было объективного знания безумия, а была всего лишь формулировка в терминах, аналогичных научным, определенного (морального, социального) опыта неразумия".

В высказывании Ипполита интересно убеждение в глубокой связи безумия и сущности человека вообще: эта связь выражается в том, что безумие есть крайнее проявление отчуждения, а отчуждение вообще принадлежит сущности человека.

Такова в общих чертах картина разнообразных впечатлений, переживаний, интеллектуальных традиций и политических споров, в которых постепенно складывался неповторимый проект Фуко, ставший делом всей его жизни: исследование генезиса современного европейского человека. Первым шагом на пути реализации этого проекта и явилась книга "История безумия".

В этой книге изощренный анализ Фуко направлен на то, чтобы показать, как постепенно формируется опыт психической болезни, играющий столь заметную роль в современном искусстве и философии. Современная культура часто обращается к опыту психической болезни, ища в ней, как в некоем объективном факте, разгадку тайны собственной сущности. Фуко же показывает, что начиная с XIX века современная культура непреднамеренно, неосознанно создавала такой образ психической болезни, в который можно вглядываться, ища разгадки собственной сущности, ибо психическая болезнь понимается как проявление этой скрытой сущности. Данный образ лежит в основе представлений о психической болезни в искусстве, философии, а также, как стремится показать Фуко, в основе проблем и концепций собственно психиатрии.

Фуко показывает историчность этого опыта, обрисовывая его глубокие отличия от представлений XVII-XVIII веков. Только подобное сравнение может заставить нас осознать, сколь не самоочевиден этот опыт. Фуко на основании обильного исторического материала показывает, что для людей XVI-XVII веков фактически не существовало эквивалента современного понятия психически больного. Существовало общее представление о неразумии, объединяющее все виды отклоняющегося поведения: бродяжничество, попрошайничество, венерические заболевания, колдовство, занятия алхимией и т. д. "Психически больной" как определенная культурная реальность действительно есть продукт новейшего времени.

Эти темы получили дальнейшее развитие в последующих работах Фуко, прежде всего в книге "Надзирать и карать: рождение тюрьмы" (1975) и в первом томе "Истории сексуальности", имеющем название "Воля к знанию". В этих трудах Фуко продолжает исследование генезиса современного человека. Его труд выливается в конце концов в грандиозную концепцию формирования современного общества, которое складывается в XIX веке как наследник эпохи Просвещения и буржуазных революций. Он показывает, что это общество отличается особой, ранее небывалой системой власти - "власть над живым как биологическим видом (bio-pouvoir)". Такая власть функционирует как постоянно действующий и стремящийся к максимальной эффективности механизм всеобъемлющего контроля.

Новые технологии власти создавались постепенно и непреднамеренно сразу в разных сферах общественной жизни. Одной из важнейших технологий власти была "дисциплинарная власть", или дисциплина, понятие о которой Фуко подробно развивает к книге "Надзирать и карать: рождение тюрьмы".

На этом понятии, являющемся итогом всего цикла исследований Фуко, следует остановиться подробнее. Оно анализируется в заключительных разделах "Воли к знанию". Фуко напоминает прежде всего, что в течение долгих веков, предшествующих эпохе Просвещения и буржуазных революций, отличительной чертой права суверена было право на жизнь и смерть его подданных. Точнее, это было право на то, чтобы умертвить или оставить жить. Так, суверен мог лишить подданного жизни, если тот выйдет из повиновения и осмелится угрожать жизни суверена.

Право суверена означало в сущности право взять у подданного все что угодно: имущество, время, тело и, наконец, самую его жизнь. Но в классическую эпоху Запад пережил глубокую трансформацию подобных механизмов власти. Отбирание у подданных того, что им принадлежит, перестало быть главной формой осуществления власти. Зато сформировалось большое количество других форм: побуждение, поддержка, контроль, надзор, управление и организация. Право отобрать у подданного жизнь сменилось разнообразными формами управления его жизнью и жизнью социального тела вообще.

Если раньше право на смерть подданного защищало жизнь суверена, то теперь оно стало оборотной стороной права социального тела на защиту своей жизни, ее поддержку и развитие. Фуко обращает внимание на то, что никогда ранее войны не были такими кровавыми, как с начала с XIX века, и даже с учетом всех пропорций никогда прежде никакие режимы не устраивали подобных истреблений собственного населения. Но это чудовищное право на смерть выступает теперь как дополнение власти, которая осуществляет положительное управление жизнью, распоряжается ею, усиливает и умножает, контролируя и регулируя ее. Военный принцип: убить, чтобы выжить, - становится принципом отношений между государствами. Но при этом, как подчеркивает Фуко, речь идет о жизни не в юридическом, а в биологическом смысле: власть теперь располагается на уровне жизни, биологического вида, расы и популяции. Оборотной стороной этого оказывается то, что геноцид, то есть истребление чужой популяции ради сохранения своей, становится мечтой многих правительств Нового времени.

В XIX веке медицина, педагогика, юриспруденция уделяют отклонениям все большее и большее внимание, а психиатрия начинает открывать все больше и больше различных типов отклонений. Перед лицом такого множества возможных отклонений мобилизуются различные формы власти, контролирующие индивида и сверяющие его с нормой: власть врачей, психиатров, педагогов, родителей. Все эти направления и типы власти поддерживают, обусловливают, подкрепляют друг друга. Эти процессы происходят на уровне семьи и частной жизни человека. Но они поддерживают систему власти и сами поддерживаются ею в масштабе всего общества, потому что постоянный контроль за сексуальной нормальностью как ничто другое приучает человека быть объектом процедур власти, быть под неусыпным надзором, сопоставлять себя с нормой и оценивать себя по степени соответствия ей.

Отсюда вытекает совместная стратегия всех этих многочисленных, действующих в собственных интересах инстанций: всячески подчеркивать сексуальность человека, глубину и силу сексуальных побуждений, акцентировать внимание на теле и его инстинктах, возбуждать постоянную тревогу по поводу возможных отклонений и несовместимости инстинктов с моральными нормами и социальными требованиями.

В таком контексте становится объяснимым формирование представления о безумии как приоткрывающем опасную тайну сущности человека, связанную с его телом и инстинктами, о чем Фуко рассуждает в главе "Антропологический круг" "Истории безумия". Так более поздние исследования Фуко проливают новый свет на более ранние, вписывая их в главный проект Фуко - исследование генезиса современного человека.

При этом Фуко полагает, что в своих исследованиях он выступает не как историк, но именно как философ. "В самом деле, что такое сегодня философия - я хочу сказать: философская деятельность, - как не критическая работа мысли над самой собой?" Это означает, что философия должна исследовать истоки сложившегося знания и его структур и попытаться понять, могло ли наше знание иметь иную структуру. Философские исследования не могут формулировать законы и нормы для каких бы то ни было иных областей знания. Философское исследование - это всегда "эссе". Но эссе в своем первоначальном буквальном значении - это "попытка". Философское исследование, говорит Фуко, это попытка изменить самого себя (а не другого). Эссе - "это живое тело философии, если она остается тем, чем была некогда, то есть "аскезой" и упражнением собственной мысли". В этом смысле предпринятое Фуко исследование современного человека является философской деятельностью, ибо "это попытка исследовать, в какой мере работа мысли над своей собственной историей может освобождать мысль от ее молчаливых допущений и позволять ей мыслить иначе".

В своей инаугурационной речи в Коллеж де Франс (1970) "Порядки дискурса" он впервые ввел понятие "власти", под углом зрения которой в своей следующей работе "Надзор и наказание" (1975) он анализирует происхождение современной тюрьмы и связанные с ней дисциплинарные меры и практики. Фуко рассматривает тюрьму как область практики, в которой науки о человеке и их методы нормализации человеческих отношений могли бы получить применение, прежде чем их деятельность распространилась бы на все остальное общество.

Во 2-м и 3-м томах "Истории сексуальности", опубликованных за месяц до смерти, Фуко продолжает исследовать происхождение моральной деятельности через исследование сексуальной этики. Однако здесь он значительно меньше подчеркивает деятельность власти. Два новых тома "Истории сексуальности" дают описание последовательных трансформаций сексуальности субъектов и показывают, что наша современная одержимость сексом очень далека от свидетельства нашего освобождения, и указывают на отсутствие у нас какого-либо непринудительного понятия о том, как мы должны жить.

* * *
Вы читали биографию философа, факты его жизни и основные идеи его философии. Эту биографическую статью можно использовать, как доклад (реферат, сочинение или конспект)
Если вас интересуют биографии и учения других (русских и зарубежных) философов, то читайте (содержание слева) и вы найдёте жизнеописание любого великого философа (мыслителя, мудреца).
В основном, наш сайт (блог, сборник текстов) посвящён философу Фридриху Ницше (его идеям, произведениям и жизни) но в философии всё связано и нельзя понять одного философа, совсем не читая других...
В XX веке среди философских учений можно выделить - экзистенциализм - Хайдеггер, Ясперс, Сартр...
Первый известный на Западе русский философ - Владимир Соловьев. Лев Шестов был близок к экзистенциализму. Наиболее читаемый на Западе из русских философов - Николай Бердяев.
Спасибо за чтение!
......................................
Copyright:

Девятнадцатый век принес миру невероятное количество научных открытий в различных областях. Особенно плодовитым оказался этот век для естественных наук. Многие имена канули в безвестность, но есть и такие, которые помнятся до сегодняшнего дня. Одним из таких имен, несомненно, является знаменитый на весь мир французский физик Жан-Бернард-Леон Фуко, придумавший метод и поставивший опыт, позволяющий наглядно продемонстрировать факт суточного вращения Земли. Его наглядный опыт доступен для понимания и детей, и взрослых. Вот уже почти 200 лет не меркнет его слава.

Ранние годы Фуко

Жан-Бернард-Леон родился в 18 сентября 1819 года. Его отец, издатель Жан Леон Фортуне Фуко, был человеком увлеченным, за годы своей жизни опубликовал серию книг по истории Франции. Ещё в юности отец вышел на пенсию, из-за болезни. Семья переехала в Нант, однако состояние отца ухудшилось, и он умер в Нанте в 1829 году, когда Леону было всего девять лет. Мать мальчика решила вернуться в Париж, где с десятилетнего возраста Леон жил в красивом доме на стыке улицы де Вангирар и д’Асса. В настоящее время дом сохранился и его украшает мемориальная табличка.

Парень учился на дому, был слабым и быстро утомляемым ребенком из-за чего не посещал школу. При всех сложностях с обучением, Леон с детства увлекался изготовлением различных устройств. С большим трудом аттестовавшись в школе, парень планировал получить медицинское образованием по специальности хирургия. Некоторое время ему довелось проработать и в госпитале, но не выдержав вида крови и душераздирающих криков оперируемых, из-за отсутствия в то время знаний в области анестезии, он вынужден был отойти от занятия медициной.

Следующим увлечением юноши стала физика. Современник Фуко Луи Жак Манде Дагер в это время работал над изобретением фотографической технологии, известной в наши дни под названием «дагерротип». Фуко увлекся этим направлением науки, собрал собственный аппарат и пытался улучшить изобретение. Параллельно юноша проводил эксперименты в сотрудничестве с Альфредом Донне, профессором по анатомии, применявшим технологии микроскопических исследований в медицине. Вместе с Ипполитом Физо, Фуко провел несколько исследований в области изучения интенсивности солнечного света, интерференции, инфракрасного излучения, по поляризации света.

Вскоре плодотворное сотрудничество с Физо завершилось, так как каждый из ученых хотел реализоваться самостоятельно.

Опыты Фуко

В 1850 году Леон Фуко провел эксперимент по измерению скорости света в различных средах. В апреле того же года он доказал, что свет распространяется в воде медленнее, чем в воздухе. Это подтвердило волновую теорию света и противоречило, бытовавшей в те годы, корпускулярной теории.

Следующей идеей Фуко стало проектирование опоры для маятника, которая позволила бы ему беспрепятственно колебаться во всех направлениях, при движении в заданной плоскости качания. В январе 1851 ему удалось построить такой маятник в подвале собственного дома. Научный мир тесен, и Леон поделился свершением с не менее популярным французским физиком Франсуа Араго. Араго попросил повторить эксперимент под куполом Парижской обсерватории. Все ученые Парижа получили приглашение на демонстрацию маятника. Свой знаменитый эксперимент, подтверждающий суточное вращение Земли вокруг своей оси, ученый представил 3 февраля 1851 года. Демонстрация имела колоссальный успех. Работа в тот же день была одобрена Академией наук. Успешный наглядный эксперимент поражал народ и ученых. Вскоре «маятник Фуко» демонстрировался во многих городах Европы и Америки.

Гироскоп, вслед за маятником

В 1852 году ученым был изобретен и назван, применяемый и поныне прибор — гироскоп. Он занялся его созданием, дабы в очередной раз продемонстрировать вращение Земли. Это изобретение не имело большого значения во времена Фуко, но сегодня человечество признает его и широко применяет в авиации, ракетной промышленности, на подводных лодках, в телескопах, смартфонах, игровых приставка, игрушках.

Наука и власть

Не только невероятные изобретения, но и политические события во Франции позволили Фуко добиться признания. Несмотря на известность у Леона не было постоянной работы и источника регулярного дохода. Работа в качестве научного редактора журнала «Дебаты» не приносила большого дохода. В декабре 1851 года во Франции произошел государственный переворот, в ходе которого Луи-Наполеон Бонапарт приобрел абсолютную власть и распустил Национальное собрание. Ровно через год он стал Императором Наполеоном III. Если научное сообщество во Франции отчасти отвергало выводы Фуко, за неимением у ученого достаточной научной подготовки, то стоявший у власти ученый-любитель жаловал гений Фуко. Он в значительной степени поддерживал науку и во времена императорства назначил Фуко на должность физика при Императорской обсерватории, специально созданной для него. Директором заведения, которое было основано на безе Парижской обсерватории Наполеоном, стал Ле Верье. Во многом благодаря новой работе, Фуко создал превосходные телескопы с небывалыми для того времени инновационными функциями. Он самостоятельно совершил ряд научных открытий и изобрел астрономическое оборудование. Его эксперимент по определению скорости света, привел ученого к самым точным для того времени результатам. Погрешность измерений составила всего лишь половину процента. Фуко сопровождал Ле Верье в научную экспедицию в Испанию в 1860 году, целью которой было наблюдение за солнечным затмением. Он сфотографировал затмение. Наполеон сделал его членом ордена Почётного Легиона в 1862 году, членом Бюро долгот Парижа. Он был избран членом Королевского общества в Лондоне, стал членом немецкой академии естествоиспытателей «Леопольдина» и к 1865 году стал членом французской академии наук.

Последний приют на Монмартре

К октябрю 1867 года Фуко почувствовал онемение в руках. Болезнь прогрессировала, несмотря на усилия матери в попытке преодоления недуга. Предположительно, болезнь стала результатом контакта с химическими веществами, в частности со ртутью, во время проведения экспериментов. Есть предположение, сто немаловажным фактором раннего ухода стала наследственность. Он умер 11 февраля 1868 года.

Последний приют нашел на кладбище Монмартр в Париже. Официальной причиной его смерти считается рассеянный склероз. В память о заслугах ученого его имя в начале двадцатого века было выгравировано на нижнем ярусе Эйфелевой башни, среди других великих французских ученых. Его имя носит и улица в шестнадцатом округе Парижа и астероид 5668 Фуко.

Мишель Фуко (1926-1984) для меня является не только философом, но и образцом какой-то непривычной формы гениальности, отразившейся в жестах, идеях, книгах.

Если попытаться очертить горизонт внимания Фуко, то нетрудно заметить, что он чрезвычайно широк: личность и общество, психиатрия, медицина, тюремная система, пространства и власть. Его работам по сей день посвящаются многочисленные конференции, семинары, споры. Парадоксальность фигуры Фуко подкрепляется и скандальностью его личности: если говорить о Фуко, то как не говорить о гомосексуализме? Но обо всем по-порядку.

В 1945 году Фуко приезжает в послевоенный Париж для поступления в святая святых - Эколь. Он оказывается один из пятидесяти учеников, за места разворачивается настоящая драка. Сильнейшее влияние на Фуко произвели лекции Мишеля Диени по древней истории и Жана Ипполита по философии. Это был важнейший этап в его жизни, позже он встретится со своим преподавателем, но сейчас Фуко восторженно слушает лекции по «Феноменологии духа» Гегеля, по «Геометрии» Декарта - они поражают его своей глубиной, навсегда остаются в его памяти. После смерти Ипполита в 1975 году Фуко отправит его жене экземпляр своей книги «Надзирать и наказывать» с посвящением: «Мадам Ипполит в знак памяти о том, кому я обязан всем».

Фуко вспоминает о лекциях Ипполита: «…в этом голосе, который сам себе вторил, как если бы предавался размышлению внутри собственного движения, мы слышали не только голос профессора: нам слышались в нем отзвуки голоса Гегеля и, быть может, самой философии».

Foucault M. Jean Hyppolite, 1907-1968 // Revue de mе́taphysique et de morale, tome 14, № 2, avril-juin 1969. P. 131.

Диссертация Фуко была посвящена теме «История безумия в классическую эпоху». Первый вариант предисловия начинается так: «Паскаль: „Люди неизбежно столь безумны, что было бы безумием впасть в иное безумие - не быть безумным“». Текст диссертации представлял собой рукопись объемом около тысячи страниц. В те времена соискатель докторской степени должен был представить две диссертации. В качестве второй Фуко предлагал перевод «Антропологии» Канта с комментариями и предисловием в 128 машинописных страниц.

В эпоху расцвета Ренесснаса безумие воспринимается в двух формах. Первую форму изображали Босх, Брейгель, Дюрер. Его специфика - внушение страха, грозное свидетельство тайны, порождение зла, наконец, знак Сатаны. Вторую форму изображал, например, Эразм в «Похвале глупости». Его специфика - не трагическое безумие, а ироничный взгляд гуманистов на человека. Фуко обращается к разрыву между этими двумя формами безумия и прослеживает его развитие из века в век. Каким бы ни был этот разрыв, он все же свидетельствует о том, что безумие является частью жизни человека.

В XVII веке безумие изгоняется из жизни культом Разума (согласно лозунгу Декарта «это всего лишь сумасшедшие»). Вместе с безумием «заточению» подвергаются и нищие, безработные, попрошайки, бродяги, венерические больные, гомосексуалисты - они оказываются упрятанными в стены приютов. Так безумие переходит в неразумие. Эпоха, когда безумие стояло особняком, сменилась эпохой, когда безумие «растворилось» среди пороков, изолированных от повседневной жизни людей. Фуко пишет: «Прежде оно (неразумие) было неотвратимой угрозой, заключенной в мире вещей и в языке человека, в его разуме и его земле; ныне оно предстало в виде некоего лица. Вернее лиц: людей, отмеченных неразумием, типажей, распознаваемых обществом и подвергаемых изоляции - развратника, расточителя, гомосексуалиста, колдуна, самоубийцы, либертина. Впервые мерой неразумия становится определенное отклонение от социальной нормы Вот это и есть самое главное: то, что безумие внезапно оказалось перенесено в сферу социального и отныне будет проявляться преимущественно и почти исключительно здесь» (История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997. С. 98). Безумие же даст о себе знать в момент рождения психиатрических больниц, когда места заключения превратятся в медицинские учреждения, когда безумие будет называться «душевным заболеванием». Но сама лечебница является, по мнению Фуко, не столько пространством свободы, где человека лечат, сколько пространством правосудия, где человеку выносят приговор. «В лечебнице безумие будет наказано», - пишет Фуко. Так начинается внимательное вглядывание философа в культуру разных веков, тончайший анализ проявлений безумия у разных художников.

«История безумия» заканчивается следующими словами: «Хитрость безумия торжествует вновь: мир, полагающий, будто знает меру безумию, будто находит ему оправдание в психологии, принужден именно перед безумием оправдывать себя, ибо в усилиях своих и спорах он соразмеряется с безмерностью таких творений, как произведения Ницше, Ван Гога, Арто. И нигде - менее всего в своем познании безумия - он не находит уверенности, что эти творения безумия оправдывают его» (История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997. С. 516-524).

Из официального отчета после защиты диссертации:

Защита примечательна странным контрастом между талантом соискателя, который все признают, и сдержанным отношением к его работам, демонстрировавшимся на всем протяжении заседания. Г-н Фуко, несомненно, наделен писательским даром, однако г-н Кангийем обратил внимание на риторичность отдельных фрагментов, а председатель комиссии нашел, что соискатель явно стремится произвести эффект. Эрудиция соискателя несомненна, но председатель комиссии выявил места, где происходит спонтанный отход от фактов: создается впечатление, что замечания такого рода были бы приумножены, если бы в комиссию входили специалисты по истории искусства, литературы и общественных институтов. Г-н Фуко весьма компетентен в области психологии, тем не менее г-н Лагаш находит, что информация, касающаяся психиатрии, дается скупо и что страницы, посвященные Фрейду, написаны слишком бегло.

Foucault and Jean Daniel editor of Le nouvel observateur (Pruszkowske studio)

Идеи «Истории безумия» будут развиты в последующих работах Фуко, например, «Рождение клиники: археология взгляда медика» (1963). Философ также напишет «Слова и вещи» (1966), «Археология знания» (1969), «Надзирать и наказывать» (1975), «История сексуальности» (в 3 томах, 1976-1984). Отдельной интересной главой в творчестве Фуко являются исследования о разных пространствах: .

«Словам и вещам» Фуко дает «говорящий» подзаголовок «Археология гуманитарных наук». В этой книге он пытается понять, когда именно в европейской культуре человек стал объектом исследования. Фуко всматривается в различные формы знания с XVI века по наше время. Каждой эпохе свойственна своя культура, свой род знаний, определяющий научный дискурс. Фуко выводит понятие «исторического a priori» и называет его «эпистемой» - фундаментом, определяющим то, о чем думает или не думает та или иная эпоха. Любая наука рождается в рамках своей эпистемы. Философ рассматривает три области знания классической эпистемы: всеобщая грамматика, теория богатства и естественная история. В XIX веке они сменяются новой триадой, которая формируется на основе новой решетки знаний: филология, политическая экономика и биология. Фуко ищет в этом процессе человека мыслящего, работающего, живущего, человека как объект познания наук.

Вместе с тем, Фуко называет антинауки: «Что Леви-Строс сказал об этнологии, то можно сказать и о психоанализе: обе науки растворяют человека». Третьей антинаукой философ называет лингвистику: «Все три „антинауки“ обнажают и тем самым ставят под угрозу то, что позволило человеку быть познаваемым. Таким образом раскручивается перед нами - правда, вспять - нить человеческой судьбы, наматываясь на эти удивительные веретена; она приводит человека к формам его рождения, в тот край, где это произошло. Однако разве не тот же путь ведет его и к собственной гибели? Ведь о самом человеке лингвистика говорит ничуть не больше, чем психоанализ и этнология».

Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб.: A-cad, 1994. С. 399.

Наконец, опыты современной культуры для Фуко связаны с формированием знания по лингвистическим моделям, «стертый в пыль» язык литературы. Они приближают конец эпистемы, вхождение человека в знание. На этой ноте Фуко завершает свое исследование.

Во всяком случае, ясно одно: человек не является ни самой древней, ни самой постоянной из проблем, возникавших перед человеческим познанием. Человек, как без труда показывает археология нашей мысли, - это изобретение недавнее. И конец его, быть может, недалек.

Если эти диспозиции исчезнут так же, как они некогда появились, если какое-нибудь событие, возможность которого мы можем лишь предчувствовать, не зная пока ни его облика, ни того, что оно в себе таит, разрушит их, как разрушена была на исходе XVIII века почва классического мышления, тогда - можно поручиться - человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке.